Ты знаешь, мне так много надо сказать тебе, только тебя нет. Я ждала тебя всю жизнь, всю короткую жизнь, уложившуюся в блеклые двадцать лет. Мне теперь всегда будет двадцать, потому что ты не пришел даже в самые последние сроки. Мне теперь всегда будет двадцать… Может, ты еще придешь, может, ты еще успеешь, если мне всегда будет двадцать.
Знаешь, я так и не научилась ценить те закаты, которые я видела, любить тех людей, что любили меня, довольствоваться тем, что имела. Я всегда хотела большего. Неопределенно, безотчетно я стремилась к заоблачному. К тому, что есть ты.
Веришь ли, я надеялась найти того, кто бы знал об одиночестве столько же, сколько и я, кто также тосковал бы по небу, зная о том, какие раны оставляют полеты среди свободных. Я так сильно хотела найти того, для которого не нужно бы было мучительно подбирать слова, чтобы все это объяснить.
Мне говорили, ты придешь осенью. Но прошли дожди, смыли с деревьев последние листья, как мои слезы смыли последнюю надежду. Ты не пришел. И напрасно я рвала струны своей души ожиданием, напрасно верила, что все может быть по-другому.
Мне сказали, ты придешь весной, и теперь всегда будет весна. В моих глазах будет отражаться голубое весеннее небо в рваных белых облаках. Я всегда буду вдыхать пьяный воздух с легким привкусом дыма и растущей травы.
Я сегодня так пожалела, что мне не шестнадцать лет, не те шестнадцать лет, которые мне дают незнакомцы и глупцы. Пусть у меня впереди был бы весь этот ужас, но у меня бы была надежда, что однажды, когда я совсем не жду, ты появишься в этом городе, удивленно и брезгливо оглядишься, и наши глаза встретятся…