Меня нет, остались маски и заснеженная пустошь, холодная, бесприютная… меня хватает только на то, чтобы мир не расползался по нелепым кусочкам с умными глазами вечных бродяг. Мой мир, в котором так мало меня и так много того, чем меня хотели видеть.
Хотите – буду милой и доброй, хотите – вредной, хотите – мудрой, хотите – холодной и равнодушной.
Кто-нибудь когда-нибудь спрашивал меня, какая я есть? Нет. Все говорили, что принимают меня такой, какая я есть. Если бы еще кто-то действительно знал, какая я… Я вот не знаю. Мне много какой хочется быть, но жестокая реальность показывает несоответствие средств желаниям.
Когда волшебства было больше, я умела мечтать и жестоко отрубала программу «пребывание в реальности», когда представляла себе нечто прекрасное и невероятное. И не замечала людей, не слышала их и уж тем более не видела. Я была больше собой. Только люди отучили меня мечтать, у меня просто нет времени, чтобы ощутить знакомое покалывание в кончиках пальцев, предвещающее новую прекрасную грезу. Я была соткана из грез и умела претворять их в жизнь. Пожелала – получила. Я умела искренне желать и не пялиться на свое желание, не смотреть каждый день, насколько оно подросло и не заболело ли, словно бестолковая домохозяйка – свое единственное чадо, тем самым делая его несвободным. Я опускала свои чаяния, как птиц, давая им все небо для полета, выдыхала их, и они срывались с моих губ, прощаясь льдистым прикосновением. И всегда исполнялись. А теперь… Теперь моя жизнь – чердак, заваленный хламом, хламом неисполненных мечтаний, несбывшихся надежд, пустых слов и глупых поступков, занесенный пылью времени, песком горечи и пеплом отчаяния. Но самое страшное в том, что в этом самом чердаке я не нахожу себя.
